Как я провела выходные на самом южном пляже Арктики, на арт-фестивале «Тайбола. На краю земли»

Дорога как арт-объект, или Почему поближе никак нельзя

— А что, поближе нельзя было? — этот вопрос по дороге на фестиваль “Тайбола. На краю земли” мы задавали друг другу, водителям, местным жителям и организаторам. На их месте я, кстати, уже подала бы заявку в Книгу рекордов Гиннесса – вряд ли есть в мире еще один арт-фестиваль с такой замысловатой дорогой. Вот она:

Первая тысяча километров преодолевается быстрее всего: самолет летит из Москвы в Архангельск полтора часа.

200 километров до города Онега, центра Онежского района Архангельской области. Первые пятьдесят – по вполне приличной дороге, остальные – по грунтовке, превращенной долгим дождем в совсем не похожую на дорожное покрытие субстанцию. Доехали за 4 часа. Мы – на легковушке, но по той же дороге ходят и маршрутки, и рейсовые автобусы.

Переправа через реку Онега. Город стоит в самом ее устье, у впадения в Белое море. До деревни Поньга на другом берегу ходят два теплоходика. Ну сколько человек каждый день из Поньги в Онегу ездит? А тут на «Тайболу» вдруг больше тысячи понаехало! Веселые люди с рюкзаками толпились на причале, грелись на солнце и наглядно узнавали, что такое створы – знаки, помогающие капитанам выбирать правильный фарватер. Теплоходы отдувались, но не справлялись.

Надоело. В общем, вез нас через реку местный лодочник Сидор. В брутальных броднях выше колена и оранжевом спасжилете.

И еще десяток километров на пазике, подпрыгивая на ухабах до потолка. Нет, правда, поближе нельзя было?

Нельзя, уверяет главный организатор “Тайболы” Илья Кузубов. Фестиваль проходит четвертый год. Сначала собирались на берегу Белого моря неподалеку от Северодвинска. Близки и цивилизованно, но как раз поэтому приезжали далекие от фестивальной философии отдыхающие, пили и бузили. Прошлым летом провели “Тайболу” на острове на Северной Двине – поняли, что без моря совсем не то.

В поисках правильного места объездили пол-области. Вроде бы и велика она, и беломорские пляжи не черноморские, отелями не застроены, а ближайшим местом, где нет дач и деревень, но при этом есть хоть какая-то дорога, оказался песчаный берег около устья Онеги, неподалу от деревни Ворзогоры.

Ну что же, как вы лодку назовете… В этимологического словаре русского языка слово читаю: тайбола – густая, проходимая только зимой чаща, либо дорога в лесу. В метафорическом смысле этот путь к себе, объяснсяют организаторы. Так что и саму дорогу на фестиваль считать арт-объектом (грунтовка под дождем – это такое искусство вождения!). и перфомансом (высадка на берег Онеги из катера с чемоданами – зрелище, увлекательное и для участников, и для тех, кто наблюдает с берега).

Сердце с видом на море

О чем фестиваль? О творчестые, искусстве, культуре во всех проявлениях. Проявления самые яркие и заметные – скульптуры на берегу. Делают их из просоленного дерева, выброшенного морем, ну и из всяких подручных материалов.

Гигантская ловушка снов трепыхается на ветру – белой ночью, когда народ гуляет по отливу, ловить ей особо нечего. Мега-комар целится жалом в песок. Богомол смотрит за горизонт. Огромные одуваны. Деревянная лодка с отрезанной головой (кукольной). Вертушка, символизирующая четыре стихи. Глаз, у которого вместо зрачка сердце…

Белое море дважды в сутки отходит от них на сотню метров, в отлив, как будто чтобы издалека полюбоваться. После фестиваля все скульптуры останутся на берегу, до тех пор, пока осенние шторма не разнесут.

Все материалы – природные, так что никакого вреда для экологии нет. Мало того, Илья Кузубов и его единомышленники приезжают на фестивальную площадку недели за три до открытия, очищают берег и лес от мусора. После фестиваля остаются для уборки, а все отходы сортируют и увозят.

Команды скульпторов-дизайнеров часто сколачиваются на месте – кто из Москвы приехал, а кто из Северодвинска или Питера. Девушка из поморской деревни Лямца на «Тайболу» шла пешком восемь часов, пока не поймала попутку! Какой же должна быть тяга к прекрасному!.. А я-то еще на грунтовку жалуюсь.

Контрабас в палатке

На сцене поют музыканты – архангельские, северодвинские, московские, норвежские. Вы когда-нибудь спали в палатке вместе с контрабасом? Норвежцы из группы Maguar Hot Club вряд ли забудут этот опыт “Тайболы”.

На другой сцене – огненное шоу. Йога и рисование рыб, китайский язык и сальса, бачата и массаж, мехенди и плетение из веревок… Мастер-классы интересные, но общение все же происходит в основном вокруг палаток и у сцен. Люди с дредами, африканскими косичками, бородами всех фасонов, волосами цвета спелой клюквы, в цветастых штанах, длинных юбках, камуфляже…

— Похоже, вся русская диаспора Таиланда теперь здесь! — удивляется гость из Санкт-Петербурга.

— Конечно! Это же и есть Тай – Тайбола! — тут же отвечают поморы.

Впрочем, в большинстве своем местное «население» ходит в обычных теплых куртках, шарфах и резиновых сапогах (на улице +10, даром что середина июля). Светлые лица, адекватные взгляды.

И еще один культурный шок. В «Книжный шкаф» (фестивальную библиотеку) пришел врач из города Онега. Взял венгерские стихи в испанском переводе. Напомню, Онега – это 200 км от Архангельска, 150 из них по грунтовке. Население 23 тысячи человек. Интересно, все тут читают венгерские стихи в испанском переводе?

Кофе с брусникой и тупичок агрессии

В походных кафе “наливают пуэр, горячий имбирный чай и кофе с брусникой (сочетание необычное, а вкусно!). Алкокоголь не продают, хотя машины и рюкзаки никто не обыскивает. В открытом, со всех сторон продуваемом кафе “Яранга солнца”, — завтрак с таким видом на море, что не в каждом пятизвездочном отеле найдется.

Только холодно очень. Июль же, напоминаю я себе и прячу руки поглубже, в куртку, под которой виндстоппер, под которым еще свитер и термобелье. Вода для нашей каши никак не закипает на холодном ветру. Это я не жалуюсь совсем. Понятно, что такой туризм – он совсем не как курортном отеле или экскурсионном автобусе на Золотом Кольце.

Для тех, кому ну очень хочется пожаловаться, стрелка-указатель в лес: “Тупичок агрессии”. Не видела там никого. Агрессии нет. Умиротворение, вдоховение, удивление, восхищение морем и людьми на берегу, ощущение сюрреалистичности происходящего, какого-то параллельного мира…

Мимо проносятся квадроциклы – везут тех, кому самостоятельно по берегу гулять сложно. Организаторы “Тайболы” пригласили на фестиваль десять человек с ограниченными возможностями. Привезли, устроили для них комфортный быт, насколько это возможно в лесу с палатками, кормили на волонтерской кухне, возили на квадроциклах.

Деньги на это, 90 тысяч рублей, собрали на краудфандинговом сайте (это когда люди через интернет скидываются на какую-то понравившуюся идею. На проект “Тайбола. Открытый мир” денег не пожалели 72 человека).

В палатках тут живут все – больше негде. В отличие от популярных музыкальных фестов, на “Тайболе” места под палатки не продают. Концерты, мастер-классы и вообще все, кроме кафе, бесплатно. Музыканты выступают без гонорара, как и ведущие мастер-классов. Это принципиальная позиция Ильи Кузубова – искусство должно принадлежать народу. А берег Белого моря тем более.

Фестивалями, которые его вдохновляют, Илья называет американский Burning Man и подмосковное “Архстояние”. Сама “Тайбола”, кстати, уже получила Национальную премию в области событийного туризма Russian Event Awards (первое место в номинации “Молодежные события”).

Самый южный пляж Арктики

И все-таки главный герой “Тайболы” — Белое море. Завораживающее, холодное, с густой белой пеной и сумасшедшими приливами и отливами.

Вот сейчас мы гуляем по морскому дну. В прямом смысле. Как? Да просто в отлив вода уходит на сотню метров. На мокром песке остаются ракушки, водоросли и прочерченные следы от потоков воды.

Эти места называют самыми южными пляжами Арктики. Хотя какой пляж! Пляж — это зонтики с шезлонгами. А тут широченный песчаный берег. Много-много километров берега. Сосны на высоком угоре и маленькие, нежные розовые северные цветы. Самые закаленные на южно-арктическом пляже купаются.

И небо одинакового цвета днем и ночью, цвета холодного моря. На закате солнце часами балансирует на линии горизонта и никак не хочет падать вниз.